Символы социализма должны были быть голыми: кто велел одеть рабочего и колхозницу

Сегодня они кажутся воплощением советского героизма. Но в изначальной версии памятника "Рабочий и Колхозница" фигуры мужчины и женщины были практически нагими. И это едва не стало международным скандалом.

Как рождается идеология из металла

Памятник "Рабочий и Колхозница" давно стал неотъемлемой частью образа СССР. Его называют и "металлическим гимном труда", и "идеологическим совершенством". Однако таким, каким мы знаем его сегодня, он стал не сразу.

Первоначально скульптуры Веры Мухиной выглядели куда более смело. Образ мужчины и женщины воплощал не только силу и устремлённость, но и — неожиданно для советской публики — почти античную обнажённость. Единственный аксессуар, прикрывавший тела, — длинный шарф.

Греческие корни советского монумента

Автор замысла, архитектор Борис Иофан, вдохновлялся древнегреческими произведениями — "Никой Самофракийской" и "Тираноборцами". По сути, скульптура должна была стать их идеологическим аналогом, но уже в духе советской эпохи. Серп и молот заменили меч и копьё, а на смену атлетам пришли рабочий и колхозница — герои нового времени.

Однако, следуя античным канонам, Мухина изначально создала композицию без одежды, и это вызвало волну недовольства у чиновников, отвечающих за культурный имидж СССР за рубежом.

"Они не могут быть голыми!" — культурный фильтр Молотова

Выставка 1937 года в Париже была делом государственной важности. Монумент должен был стать центральным элементом советского павильона — визуальным ответом на экспозицию нацистской Германии, стоявшую напротив.

Комиссию по приёму проекта возглавлял Вячеслав Молотов, и именно он решительно выступил против "античной вольности". Он заявил, что обнажённые фигуры не могут представлять советское государство на международной арене. Это был не вопрос вкуса — это был вопрос политической репутации.

Комбинезон и сарафан

Вере Мухиной ничего не оставалось, кроме как в срочном порядке "одеть" героев. Так рабочий получил строгий комбинезон, а колхозница — сарафан. Скульптор понимала, что приказ — это не просьба. Она подчинилась, хотя, по свидетельствам современников, делала это без особого энтузиазма.

Новая версия, одетая и идеологически безупречная, была утверждена, а спустя десятилетия — канонизирована. Сегодня мало кто вспоминает, что советский идеал начинался с обнажённого тела.