Когда любовь заканчивается границами: дети между Россией и Палестиной

Он обещал быть опорой. Улыбчивый студент из Палестины, доброжелательный, мягкий в общении, заинтересовал Елизавету Петрову сразу. Ей было 20, ему — 22. Познакомились случайно на улице в Саратове: он попросил номер телефона, она — дала, не догадываясь, как изменится ее жизнь. Тогда всё казалось началом красивой истории, а оказалось — дорогой в борьбу.

Сегодня Елизавета — мать двоих мальчиков, которые были увезены из России и исчезли вместе с отцом. Он — её муж, палестинец Абдельрахман. И теперь уже не семья, а международный конфликт, где на одной чаше весов — дети, на другой — законы и культура двух стран.

Мусульманская сказка и ее оборотная сторона

Всё начиналось почти по учебнику: она — студентка медколледжа, он — будущий кардиолог, учился в саратовском медицинском университете. Молодые вместе прошли обряд никаха — мусульманского бракосочетания. Поженились, завели детей. Сначала всё было спокойно: роды, совместная жизнь, поездка к его родственникам в Палестину.

"Я приняла ислам не из-за него. Мне было это близко. Мне нравилось, что там есть рамки, традиции, смысл. Я осознанно шла этим путём", — рассказывает Елизавета.

Но однажды всё изменилось. Когда пара вновь приехала в Палестину — на этот раз уже с детьми — двери дома закрылись. Её туда больше не пускали. Абдельрахман исчез, как джинн из бутылки, забрав с собой двух и трёхлетних сыновей.

Суд на стороне матери — но детей нет

На сторону русской мамы впервые встал шариатский суд — для таких дел это почти беспрецедентный случай. Он постановил, что дети должны жить с матерью. Но исполнить это решение никто не смог.

Сейчас судьбой Елизаветы и её детей занимается Следственный комитет. В Саратове инициировали проверку, глава СК поручил возбудить дело и объявить детей в международный розыск. Пока юридические шаги идут своим чередом, Елизавета ищет любую возможность связаться с сыновьями.

"Он мне говорил: "У нас будет расти русский Путин. Мальчик, сильный, с характером” — я тогда еще улыбалась. А теперь страшно. Я не знаю, где они, как они. Он может запретить им всё, даже вспоминать обо мне", — признается девушка.

За детей — через границы и религии

Сейчас Елизавета живёт в Саратове с мамой. Больше всего она боится, что сыновья забудут родной язык, забудут её. "Я просто хочу знать, что они живы, накормлены, что у них нет страха", — говорит она.

Между тем, в истории появляется всё больше граней: от религиозных традиций до юридической коллизии — ведь по законам некоторых арабских стран отец имеет почти безоговорочное право на ребёнка, особенно мальчика. Даже несмотря на решения суда.

Мама Елизаветы, Светлана, не опускает руки. "Мы не отступим. Это не только наша боль. Это боль десятков женщин, оказавшихся в такой ситуации — на чужой земле, без детей и поддержки".

Такие истории — не редкость

Случай Елизаветы не уникален. По данным МИД, в странах Ближнего Востока ежегодно фиксируются десятки аналогичных ситуаций, где женщины из России теряют связь с детьми после развода. При этом международное право часто бессильно: дело осложняют культурные особенности, неравномерность юрисдикций и политическая неустойчивость региона.

Для подобных случаев важно не только правовое сопровождение, но и дипломатическая настойчивость, и поддержка внутри страны. Ведь возвращение ребёнка из-за рубежа — одна из самых сложных задач в международной практике.