Танго с « русским медведем»

Материал полностью можно прочитать в разделе НОВОСТИ КАЛИНИНГРАДА.

Борис Андреевич Супруненко, вся жизнь которого связана с рыболовным флотом, самым главным своим праздником считает День рыбака, который отмечается в России во второе воскресенье июля. Вырос он на Азовском море, в Керчи.

-Родитель мой, Андрей Федорович, - рассказывает Супруненко, - появился на свет в 1875 году. Беспокойный был хохол, выучился на судового механика.” Старший Супруненко служил на одном из миноносцев, которые в 1905 году были направлены в составе эскадры в Одессу подавлять мятеж на броненосце “Потемкин”. Матросы эскадры отказались тогда стрелять в восставших. Зато пострелять на охоте Андрей Федорович любил страстно. А еще технику любил, изобретать и придумывать из железок что- то новое. В оккупацию Крыма фашистами он прокормился, передвигая вместе с женой Домной Ильиничной по окрестным керченским селам агрегат собственной конструкции - тачку с точильным кругом.

Страсть отца к морю и механизмам передалась и Борису, привела его сначала на Черное море, в Одесскую мореходку, а после ее окончания на Балтику, в Ленинград.

На подступах к Ленинграду и застала Бориса Супруненко Великая Отечественная война. Сражался он вначале в партизанском отряде, а после ранения в конце 41 -го года всех морских специалистов отозвали на флот.

- Несчастливым я был, что - ли..., - вспоминая пережитое, размышляет Борис Андреевич. – Суда, на которых ходил, почти всегда поражал противник...

Первым в этой череде был военный транспорт под номером 565 на Балтике. С трудом в полузатопленном состоянии добрался он до Кронштадта. В 1942 м году немецкая подводная лодка торпедировала пароход “Щорс”. Команду наши военные моряки успели снять и доставить в Архангельск. В следующем году авиация немцев потопила пароход “Пролетарий”, судно затонуло. А механика Супруненко вместе с командой успели снять. В Архангельске его после этого ждало новое назначение в Дальневосточное морское пароходство. Транспорт “Одесса” также не избежал участи прежних судов, и принял в борт торпеду чьей то подводной лодки. Ходила тогда “Одесса” между Владивостоком и портами Америки. На верхней палубе возили танки и торпедные картера, которые передавались Советскому Союзу по ленд-лизу. В трюмах - продукты: крупа, мука, консервы. “Как-то с очередным грузом “Одесса” шла во Владивосток, - рассказывает Борис Андреевич, - Японский военный корабль сигналит: “Стоп машины”. Капитан- японец кричит в трубу : “Ишито русские везет домой и куда еще везет”. Наш капитан отвечает: “Идем с продуктами. Порт Владивосток”. На палубе военная техника, но японец желает счастливого пути: “Карашо, карашо, пути со счастья”. По непонятной мне причине японцы относились к нам благосклонно. В отличие от американцев”.

Оказывается, когда торпеда с подводной лодки попала в третий трюм с мукой, и судно стало медленно оседать, дрожа корпусом, свободный от вахты механик Боря Супруненко мигом взвизгнул вниз по судовым поручням к судовому двигателю, ожидая там команды капитана: судно спасать! Торпеда взорвалась, но содержимое трюма не позволило наделать ей самого страшного. Во Владивостоке при выгрузке трюма механики собрали остатки смертоносной “сигары” - она оказалась американского производства.

Но у себя на материке, по словам Супруненко, моряки-янки принимали русских моряков довольно тепло. В один из рейсов выдался свободный денек, русские моряки поехали на машине в Голливуд. Известная актриса Бэтти Дэвис открыла ночной клуб “Голливуд кантин”, где военные могли встретиться со своими любимцами- актерами. Когда присутствующим было объявлено, что в танцзале находится русский моряк - отбоя от экзальтированных девиц не было. “Показал я им, как надо танцевать с “русским медведем” - вспоминая то время, улыбается Борис Андреевич, - Сами- то они, как я убедился, красиво пляшут только в фильмах!

Война закончилась для Супруненко в английском Ливерпуле. Россия, Америка, Англия, Франция делили оставшийся от побежденных флот, стоящий в разных портах. Представитель российской делегации наравне со всеми тянул бумажки с названиями судов из офицерской фуражки, предварительно хлопнув по стопке за здоровье победителей. “За одно из огромных пассажирских судов послевоенной постройки мы выменяли тогда целую флотилию торговых посудин помельче”

Уже в первый послевоенный год, когда их судно зашло на небольшой ремонт в Николаев, отпросился у капитана механик Супруненко на пару дней к родителям в Керчь. На скопленные в рейсах деньги купил он им новый дом с фруктовым садом. Старший Супруненко сконструировал систему полива сада с подачей воды из вырытого колодца старой судовой помпой. Сад тот заложили итальянцы, которых привезли в Россию русские моряки после извержения вулкана Этна. Под коронами фруктовых деревьев в возрасте 83 лет, за два дня до ухода в мир иной, и прочел в “Известиях” Андрей Федорович Супруненко, что его сын - старший механик плавбазы “Тунгус” Борис Андреевич Супруненко к орденам, полученным за войну, ордену Трудового Красного Знамени и медалям прибавил орден Ленина и Золотую звезду Героя Социалистического труда.

А на “Тунгус” попал Супруненко так. После войны в бывшей немецкой Восточной Пруссии начиналось становление знаменитого Калининградского управления экспедиционного лова. В 1949 году Балтгосрыбтрест пригласил Бориса Андреевича на должность старшего механика плавбазы “Тунгус”, которая должна была стать флагманом УЭЛ. Судно серии “Либерти”, построенное на верфях Ричмонда Супруненко знал от киля до клотика еще по рейсам через Тихий Океан.

Времена были суровые. Все подчинялось простому слову “надо”. Проездом к родителям в Керчь, Борис Андреевич заглянул в Министерство рыбной промышленности и предложил оборудовать на плавбазе ремонтную мастерскую, дабы не становиться на зимний ремонт, а чинить мелкие неисправности на промысловых судах во время их разгрузки у борта в море. Его идею одобрили и вскоре мастерская на “Тунгусе” стала успешно работать. Ловить рыбу на СРТ было непросто. Первый “капитанский призыв” составляли морские волки только торгового флота. Капитан учился сам и наставлял рыбаков, читая прямо на мостике инструкцию по постановке сетей. Суровые условия северных морей не прощали малейшей оплошности. “Однажды, буквально у нас на глазах, - вспоминает Борис Андреевич, - затонул СРТ, поспешно отошедший в непогоду от борта “Тунгуса”, намотав на винт кусок сети. Половину команды спасти не удалось”.

В начале 60-х новое “надо”. Супруненко возглавил судовую команду на китобойной базе “Юрий Долгорукий”, два раза обошел вокруг Южного полюса.

- И надоело мне это море как горькая редька, - улыбается Борис Андреевич, -Только сейчас почему- то снится сладкий перестук клапанов ухоженной судовой машины, ровный гул насосов, густой бас идущего в рыбный порт по калининградскому морскому каналу “Тунгуса”, повариха, которую послали лихие матросы за мешком пара в машинное отделение...